В. В. КАПНИСТУ
Поверишь ли ты, друг мой, что ласкательная твоя ко мне доверенность, всегда мне удовольствие причинявшая, на теперешний раз меня оскорбила, и я перевода твоего, мне кажется, очень хорошего, никак не могу поправить, хотя некоторыми стихами не совсем доволен. Я как-то поглупел и потерял ту способность подделываться под тон приятелей своих, когда дело шло о поправлении какой-нибудь стихотворческой ноты. Может быть, по возвращении в Петербург и при свидании с лирическою музою Гаврила Романовича возвратится ко мне способность услужить тебе, которую изменническое здоровье Марьи Алексеевны у меня похитило. Ей, однако, слава Богу, лучше и гораздо лучше, она ходит уже по горнице без всякой посторонней помощи. При выздоровлении ее ничто еще в словесном свете так не обрадовало, как твои маленькие стишки, на обертке моего нелепого Анакреона напечатанные. В нем подлинно столько ошибок, что никто не усумнится в той истине, которую, погоняя меня, типографщики напечатать заставили. Ты, я думаю, сам приметишь, что последняя книга по мере печатания мною переводилась и что ошибки в ней по тому же самому аршину обильно отпущены. Тут в примечаниях есть ссылки на такие стихи, которых и в тексте нет, потому что примечания уже печатались, а я в корректурных листах поправлял некоторые стихи в одах. Я слышу, что хотят сделать второе тиснение, то, может быть, иное что я и поправлю; но теперь нет ни доброй воли, ни способности.
сады, облегча твой труд, не потеряли ни красоты, ни тени; и каково вообразить, что твой Филипп, которому Делиль приносит в жертву талант свой, есть тот самый Egalité {Равенство — фамилия герцога Филиппа Орлеанского (1747—1793), которую он взял себе в 1792 г.}, которому мало было под гюиллиотиною казни. На месте его приятнее бы, кажется, красовался в стихе русском Иван Андреевский и твой Терентий (ежели, впрочем, он не так тебя теперь обдирает). Вить такая беда, что чем перевод русский совершеннее, тем несноснее и чувствительнее подобные занозы. Но мы когда-нибудь вместе его с тобою прочитаем, и их легко будет с корнем выдернуть; а ты между тем сади свой обуховский сад из благодарности, что тень его лучше вод Иппокренских дает тебе жизнь покойную и хорошие стихи.
Глаза мои все еще бельмы, мой друг! И я не могу сам беседовать с тобою рукой моей так, как бы хотелось, то есть и много и долго.
<нрзб> потерял не только все мои сочинения, сколько их ни было, но и записки мои, до художеств касающиеся, и все мои журналы. Нет у меня теперь в библиотеке ни строчки, а в голове ни одной мысли. Я чаю, ты бы за это рассердился. И я бы рассердился, да стал глуп очень, так все равно, прости.
Примечания:
— С. 390—391.
Перевода твоего — о незавершенном переводе В. В. Капниста поэмы Ж. Делиля «Сады» (1782).
Твои маленькие стишки — о стихотворении В. В. Капниста «На перевод Анакреонта» (позднее названо «Красавице»), приложенном к «Стихотворению Анакреона Тийского» (1794) и посвященном М. А. Львовой.
— о герцоге Филиппе Орлеанском (1747—1793); в годы Великой французской революции он отказался от титула и принял фамилию Эгалите, усиленно афишировал свои демократические пристрастия, голосовал за смерть короля, что не уберегло его от гильотины.
Делиль Жак (1738—1813) — французский поэт, славу которому принесла его описательная поэма «Сады» (1782).
Андреевский —1809) — писатель и переводчик.
Терентий — управляющий имением Капнистов.
— лицо неустановленное.