Бочкарёва И. А.: Биография архитектора

Львов Николй Андреевич (1751-1803)

Казалось, что время за ним не поспевало.
М. Н. Муравьёв

На пороге стояла весна 1751 года, когда у новгородского губернского прокурора Александра Петровича Львова родился сын – Николай. Отец был несказанно рад наследнику, потому что жена дарила ему всё дочерей. Александр Петрович вышел к этому времени в отставку и жил с семьёй в небольшой деревне Черенчицы, которая досталась ему по наследству, а братья его Николай и Пётр получили родовое гнездо Львовых – село Арпачёво, что в двух верстах от Черенчиц раскинулось на бере­гу речки Таложенки в Новоторжском уезде Тверской губернии. Жена Александра Петровича Львова – Прасковья Фёдо­ровна, урождённая Хрипунова, имела деревни в Новгородской губернии и в Вышневолоцком уезде Тверской губернии, где проживала её матушка, вдова-подполковница Мария Максимовна.

­ком. Отец и мать думали, «что не сносить ему головы своей. Надобна ли ему, какая игрушка он изломает стол, стул, что встретится и игрушку своими руками сделает»,- писал его первый биограф.

Когда ему исполнилось восемнадцать, Николай прибыл в Петербург для прохождения действительной службы в Преоб­раженском полку и получения систематического образования. В столице «приютил его к себе как сына» двоюродный дядя Михаил Фёдорович Соймонов – видный химик, геолог, возглав­лявший Горное ведомство. Его поддержка, участие облегчили пребывание Львова в Петербурге. Но много в жизни зависело только от него самого, от его трудолюбия и таланта. Через тридцать лет юноша из провинции стал тайным советником, действительным членом Российской академии, почетным членом Академии художеств, членом Вольного экономического общества, главным директором угольных приисков и управ­ляющим училищем землебитного строения в Экспедиции государственного хозяйства, аденом Опекунства иностранных, кавалером орденов Св. Анны второй степени и Св. Владимира третьей степени.

Как многогранен его талант! Поэт и архитектор, перевод­чик и механик, дипломат и садовник, балетмейстер и конструк­тор машин, гидротехник и художник, печник и историк, гравёр и археолог, музыкант и ботаник, этнограф и скульптор, искус­ствовед и геолог, редактор и строитель. Кажется, невероятно много для одного человека, ведь и жизни его земной было немногим более пятидесяти лет.

Разносторонняя одарённость, высокая работоспособность проявились уже в первые годы жизни его в Петербурге, когда он обучался в кадетских ротах Измайловского полка. Кадеты выпускали рукописный журнал «Труды четырёх разумных общников», живое участие, в котором принимал Львов. С каким юмором, иронией дал он шутливую зарисовку событий одного дня своей полковой жизни в стихотворении «Хочу писать стихи, а что писать не знаю»:

Итак, сегодня день немало я трудился:

И в школе пошалил, ландшафтик сделал я;
Харламова побил; праздна ль рука моя?
Я Сумарокова сегодня ж посетил,
Что каменным избам фасад мне начертил.

У Ермолаева что брал я срисовать…

Военная служба не привлекала Львова, и с 1773 года по протекции П. В. Бакунина он стал курьером при Коллегии ино­странных дел. Скоро, весьма успешно овладев европейскими языками, он был причислен к специалистам этого ведомства.

В 1777 году Николаю Александровичу представилась возможность отправиться в восьмимесячное путешествие по Европе. О благотворном влиянии путешествий на Львова писал его друг Михаил Никитич Муравьёв: «Много способствовали к образованию вкуса его и распространению знаний путешествия, совершённые им в лучшие годы жизни, когда чувствительность его могла быть управляема свойственным ему духом наблюдения. В Дрезденской галерее, в колоннаде Лувра, в затворках Эскуриала и, наконец, в Риме, отечестве искусств и древностей, почерпал он сии величественные формы, сие понятие простоты, сию неподражаемую соразмерность, которые дышат в превосходных трудах Палладиев и Мишель Анжев».

Франция эпохи энциклопедистов переживала театральный бум. Львов с друзьями посещал классические трагедии, опер­ные спектакли и особенно тогда модные комические оперы.

* * *

Н. Л. Львов

Увлеченный театром, Николай Александрович по возвра­щении в Петербург создал любительский театр в доме П. В. Бакунина, где были поставлены комедия Ж. Ф. Реньяра «Игрок» и комическая опера А. Саккини «Колония». Среди актёров-любителей особым очарованием, сценическим тем­пераментом, красивым, хорошо поставленным голосом выде­лялась дочь Сенатского обер-прокурора Мария Алексеевна Дьякова. В неё влюблялись многие. И. И. Хемницер посвятил ей первое издание своих басен, граф Сегюр на обороте её портрета, созданного в 1778 году Левицким, написал:

Ничто не сравнится с изяществом её вида…

И в сердце больше добродетели, чем красоты в лице.

Влюбился без ума в неё и Николай Львов. И она душою предпочла его. Он сватался, но родители отказали в руке доче­ри. Кто таков? Чинов не заслужил, состояния не нажил, какая-то деревушка под Торжком! О таком женихе и слышать не хо­тели. Влюблённым запретили встречаться, даже переписы­ваться. Львову удалось передать Машеньке томик «Календаря муз», где он написал:

Нет, не дождаться вам конца,
Чтоб мы друг друга не любили,

По знать вы это позабыли,
Что наши говорят сердца.

Семейное предание рассказывает о романтической исто­рии их венчания. С младшей сестрой Марии – Александрой был помолвлен друг Львова, поэт, к тому же богатый украинский помещик Василий Васильевич Капнист. Однажды, когда он сопровождал свою невесту и Марию на бал, карета свернула к деревянной церкви на Васильевском острове, где их ждали Львов и священник. Торопливое венчание, и Машеньки с сест­рой и Капнистом отправились на бал. Более трёх лет хранили они тайну брака. Позднее Львов признавался: «Сколько труда и огорчений скрывать от людей под видом дружества и содержать, в предосудительной тайне такую связь…» В 1784 году Львов получил запоздалое согласие родителей Машеньки. Что изменилось? Многое. Марии Алексеевне было уже 28 лет. Всех достойных, по мнению родителей, женихов она отвергла. Укрепилось и положение Николая Александровича. Он стал известным архитектором. Его зодческий дебют – проект собо­ра в Могилёве был одобрен Екатериной II, а австрийский император Иосиф II подарил золотую с алмазами табакерку. Утверждены к строительству проекты Невских ворот Петро-павлавской крепости и здания «Почтового стана» – главпочтамта в Петербурге. В 1782 году Почтовый департамент был выделен из ведения Коллегии иностранных дел как «Главное почтовых дел правление», во главе которого встал друг и покровитель Львова граф А. А. Безбородко.

Более десяти лет прожил в казённой квартире Почтового стана Львов, где часто собирались друзья – поэты, художники, музыканты; Г. Р. Державин, А. В. Храповицкий, И. И. Хемницер, М. Н. Муравьёв, В. В. Капнист, А. Н. Оленин, Д. Г. Левицкий, В. Л. Боровиковский, Е. И. Фомин. Они-то и составили так назы­ваемый «Державинский кружок». Львов стал его идейным вдох­овителем, «гением вкуса, утверждающим произведения друзей своей печатью… люди словесностью, разными художествами и даже мастерствами занимающиеся часто прибегали к нем на совещание и часто приговор его превращали себе в закон», – писал Державин. Некоторые считали его любимцем фортуны, счастливцем. На это Львов отвечал: «Счастья тот лишь цену знает, кто трудом его купил». Самозабвенно работая, добился он согласия родите­лей любимой женщины на брак. Мария Алексеевна вошла хозяй­кой в дом, вернее, в казённую квартиру Почтового стана. Но вскоре Львов занялся устройством собственного поместья под Торжком и деревню Черенчицы превратил в усадьбу.

* * *

Мне построй покойный дом,
Вот чертёж и мысли главны
Мной написаны пером.
Г. Р. Державин – Н. А. Львову

– Торжок и Новоторжский уезд, недаром друзья называли его «новоторжец».

9 июня 1785 года в Торжке был праздник: в древнем Бори­соглебском монастыре закладывали новый собор по проекту Н. А. Львова. Сама императрица серебряным молоточком и лопаточкой уложила первый камень. Об этом Львов сообщал в письме Л. Воронцову: «Изволила государыня закладывать соборную церковь».

Борисоглебский храм – один из лучших образцов русского строгого классицизма, Львов утверждает в нём основные принципы своего творчества: компактность объёма, строгость форм, прекрасные пропорции, сдержанность украшений. Храм гармонично вписывается в ансамбль монастыря, удачно выбрано место – с разных сторон он воспринимается по-разному: со стороны реки, из центра города, открывается его лёгкий силуэт, со стороны въездных ворот мы видим сразу два фасада, создающие эффект монументальности.

В климатических условиях России Львов первым реали­зовал идею двойного купола в могилёвском соборе. В Борисо­глебском соборе в Торжке он использует ту же систему: верх­ний купол – световой фонарь с большими арочными окнами, нижний в центре имеет проём, через него мягкий рассеиваю­щийся свет наполняет интерьер, в то время как окна скрыты от глаз. По замыслу архитектора был выполнен интерьер собора: пол из чугунных плит, колонны и стены отделаны «под мрамор» палевого цвета, все 37 икон для главного иконостаса «писаны на казённый счёт В. Л. Боровиковским».

Особенно выразительна в ансамбле монастыря устре­мившаяся ввысь надвратная колокольня-церковь во имя Спаса Нерукотворного образа, построенная по проекту Львова в 1804 -1811 годах местным архитектором Ф. В. Ананьиным. Колокольня четырёхъярусная: в нижнем ярусе – арка входных ворот, в следующих – церковь, звонница, изящная ротонда-бельведер, увенчанная шпилем.

­да. Одну из них он подарил Торжку. Стройная двенадцати-колонная ротонда стоит на главной площади, на берегу Тверцы. Исследователи и поныне спорят о её первоначальном на­значении: то ли это публичный колодец в системе городского водопровода, то ли часовня. В любом случае ротонда органич­но вписывается в ансамбль площади, являясь её украшением.

­данными по проектам или при участии Львова. Архитектурное творчество Львова приходится на время наивысшего расцвета усадебного строительства в России (1780-90-е гг.), когда дворяне, получив свободу от обязательной воинской службы, уезжали в свои деревни и строили там дома по типу городских дворцов. Именно в эти годы создал Львов на редкость поэтичные усадебные постройки. Его цель как зодчего – всеохватывающая архитектурная гармония с природой и человеком. Пример тому – усадебный комплекс Митино-Василёво Львовых (дальних родственников Николая Александровича). В Митине и сегодня можно увидеть въездную аллею стриженых елей, пейзажный ландшафтный парк и двухэтажный барский дом на высоком берегу Тверды, построенный в 40-е годы XIX века на месте прежнего, деревянного. Перед домом – «скальный» парк.

Когда-то несколько ступенек вели от дома на террасу к пруду, а невдалеке, в глубоком устье ручья был устроен каскад прудов, впадавших в Тверцу. Сохранились хозяйственные постройки усадьбы: винный склад, конюшни, скотный двор и удивительный по форме погреб-пирамида. Арки входных ниш в погреб выполнены из «дикого» камня-валуна. Этот излюбленный отделочный материал Львова позволяет использовать эффект контраста: разноцветные каменные валуны живописно выде­ляются на фоне гладких облицовочных плит пирамиды.

На противоположном берегу Тверцы находится усадьба Василёво. Барский дом располагался вдали от берега, у ручья, где была сооружена система террасных прудов, украшенных затейливыми гротами из «дикого» камня. Завершал систему прудов стометровый арочный мост из камня-валуна. Это не­превзойдённое инженерное сооружение можно назвать «каменной симфонией» Львова. Стороны моста различны: фасад, обращённый к каскаду прудов, наделён богатой архитектурной пластикой арок, ниш, контрфорсов; другая сторона, обращён­ная к лесу, представляет собой стену из камня-валуна с централь­ной аркой. В Митине и Василёве Львов удачно решил «смотро­вые» площадки, с которых открываются дальние и близкие перспективы на речку, парк, лес, на соседнюю усадьбу.

Шедевром архитектурного творчества Львова называют усадьбу Ф. И. Глебова-Стрешнева Знаменское-Раёк, что в двадцати километрах от Торжка. От чугунной решётки въезд­ных ворот по обе стороны расходится колоннада. Эта «белая сказка колонн» как ожерелье охватывает овальный парадный двор. От ворот до флигелей колонны одинарные, а флигеля соединяются с домом галереями с балюстрадой, прогуливаясь по которым можно было любоваться парком и окрестностями. Архитектурное оформление флигелей, в которых размещались хозяйственные службы, театр, оранжерея, перекликается с центральным домом: кубы, завершённые куполом с шаром. Центральный дом украшен четырёхколонным портиком. Колонны охватывают два этажа и заканчиваются треугольным фронтоном. Колоннада, флигеля, дом – всё гармонично соединено в архитектурный ансамбль, органично слито воедино, наполнено светом и воздухом.

зал (в оформлении его чув­ствуется львовская выдумка): стены украшали лепные гризайли, легкий орнамент и медальоны, два камина; паркетный пол особой конструкции – «плавающий», во время танцев он слегка покачивался, а сверху, из-под купола, лились мягкий свет и музыка. Здесь также двойной купол, а в световом фонаре была комната, где во время бала размещался оркестр. Из окон зала открывался вид на центральную аллею парка, ведущую к речке Логонежи, где были устроены пруды с дамбами из валунов. В парке было множество «затей»: беседки, гроты, курьёзные парко­вые павильоны. Теперь лишь вековые липы храпят память о них. Усадьба Раёк созвучна парадным итальянским дворцам Палладио, но Львов вложил в неё содержание и дух русской усадьбы.

* * *

Но были ль бы и здесь так дни мои спокойны,
Когда бы не был я на Счастие женат?

Н. А. Львов В своем родном Новоторжском уезде – Львов создал на­стоящий венок эмоционально выразительных усадебных ансамблей. Кроме уже названных: Митино, Василёво. Знаменское-Раёк – это еще и Арпачёво – имение дяди, Прямухино – родственников и друзей Бакуниных, Горницы – Беклемишевых. Но полностью, по своему вкусу, когда он был свободен в выборе средств и приёмов, он обустроил свою усадьбу Черенчицы-Никольское. Возле деревни был ничем не примечательный участок: у края заболоченной низины стоял деревянный дом, рядом пруд и старый сад, а вокруг овраги да холмы. Все эти «неудобия» явились основой для свободной, живописной плани­ровки парка. Львов провёл дренаж, осушил болото и превратил Никольское в живописный усадебный ансамбль с огромным хозяйственным комплексом: скотный двор, риги, зернохра­нилище. ветряная мельница, конюшня, погреба, кузница. Во всех утилитарных постройках Львова неизменно воплощается принцип архитектуры классицизма: целесообразность, проч­ность, красота. Очень профессионально была разработана гидротехническая система, которая включала пять искус­ственных прудов, плотины, дренажную сеть, деревянным подземный водопровод, несколько ключевых колодцев.

пристроить два флигеля, по-видимому, пристроили лишь левый, а справа только заложили фундамент. Свой дом Николаи Александрович оснастил новшествами и удобствами: водоподъемная машина подавала воду на второй этаж, отапливался дом по «воздушной» системе, которую Львов сконструировал и описал в книге «Пиростатика воздушных печей». Камины также были особого устройства – своего рода кондиционеры: через отдушины в наружной стене дома поступал свежий воздух, проходя через змеевик камина, он нагревался, затем по каналу поступал в своеобразные вазы, что стояли рядом с камином, наполненные розовой водой или другим ароматизатором. Через решётки ваз свежий, тёплый, ароматизированный воздух наполнял комнаты. Задолго до появления водяного отопления Львов изобрёл «паровую кухню» – пар варил кушанья, мыл посуду, вращал вертела. Дом был удобным и уютным. В отделке ин­терьера продумано всё до мелочей. Мария Алексеевна была великой искусницей, смастерила необыкновенные обои, рас­шитые разноцветной шерстью по соломе.

До наших дней дошла лишь часть центрального дома и западный флигель. Рядом с домом в «собственном» садике стоит погреб-пирамида – трёхъярусное сооружение. Верхний ярус -световентиляционная камера, второй – наземный – своего рода павильон, свод и стены которого расписаны строгим орнамен­том и гирляндами. Здесь хорошо было в жару отведать фруктов, прохладительных напитков. Нижний ярус – ледник, в него ведёт отдельный арочный подземный вход.

В панораме, открывающейся с площадки дома, было тща­тельно обдумано размещение архитектурных построек, поэтому Львов вырубил лес, расширяя перспективу их обзора. У прудов, в Петровой горе были устроены кузницы. Романтический их декор – арки, ниши из разноцветного камня-валуна, особенно выразительны были при вспышках горна. От дома дубовая аллея вела к храму-усыпальнице, поставленному на холме. Вечерне солнце золотило купол и «заходило в храме». «Я всегда дума выстроить храм солнцу, – писал Николай Александрович, – чтобы солнце в лучшую часть лета сходило в дом свой покоится». Храм Воскресения – одна из самых прекрасных ротонд русской архитектуры. В подземной части её находилась родовая усыпальница Львовых, в мощном цокольном этаже из тёмных бло­ков колотого валуна – тёплая Никольская церковь, над ней – безколонная ротонда – храм Воскресения. Этот контраст передает ­диалектику жизни и смерти. Есть что-то неразгаданное в обаянии этого здания, какая-то глубокая тайна вдохновения. Благодаря гармоничному соотношению частей, благородству форм храм-усыпальница – одно из самых совершенных творений архитектора, хотя Николай Александрович и не успел за­вершить его отделку.

Не успел он уделить больше времени Марии Алексеевне и детям, а их у него было пятеро: Леонид, Александр, Елизавета, Вера, Прасковья, потому что вечно был в разъездах по изысканиям, строительству, издательской деятельности.

* * *

С любимыми прощусь

Женой не разлучусь
Н. А. Львов

Ни храма ни созвездия
ему не посвятят

Рубеж веков оказался для Николая Александровича тра­гичным. В 1799 году после смерти его покровителя А. А. Безбородко на него завели дело по поводу расходов на землебитные постройки. Длительное нервное напряжение подорвано здоро­вье Николая Александровича: на десять месяцев он оказался прикованным к постели.

В те тяжёлые дни мучило его чувство вины, что в суете дел не отдал он последний сыновний долг матушке своей Прас­ковье Фёдоровне. Семь лет как умерла она, похоронили её на родине в селе Покровском Вышневолоцкого уезда. Николай Александрович всё хотел поставить какой-то особенный надгробный памятник своей матушке, да видимо, не удалось. Спешно приказал изготовить плиту из белого камня. На оборотной стороне её высечена надпись: «Любимой матери – любимый сын. 1800 год».

Неведом и конец нам – вечности начала;
…

Ведь каждому своя дорога…-

писан он А. М Бакунину в Прямухино.

Его дорога оказалась короткой, но успел он сделать столько, что под силу десяткам учёных. Гениальный самоучка, Львов свой талант и труд отдал на благо России, нередко предугадывая, предвосхищая потребности дня. Впервые н России сконструировал бумагоделательную машину, разроботку торфа и каменного угля, издал книгу «О пользе и употреблении русского каменного угля», изобрел каменный картон – вид рубероида. Заботясь о сохранении леса, изобрел способ «землебитного строительства», из «битой» – прессован­ной, скреплённой известковым раствором земли. Открыл два училища землебитного строительства. По заказу императора Павла I построил землебитный Приоратский дворец в Гатчине. сохранившийся и поныне. Создал проекты почтовых станций, мостов, верстовых столбов для дороги С-Петербург-Москва. В 1790 году издал «Собрание русских народных песен с их голосами» в музыкальной обработке Прача. Не только русские музыканты, но и Бетховен, Россини черпали вдохновение, используя мотивы песен, многие из которых собраны Николаем Александровичем в своей деревне. Написал либретто опер «Сильф», «Ямщики на подставе», «Милета», «Парисов суд». Отредактировал и издал две летописи, одна из них названа его именем – Львовская. Перевёл и издал «Четыре книги Палладиевой архитектуры». Переводил Сафо, Анакреона, Петрарку и скандинавский эпос «Песнь норвежского витязя Геральда Храброго». Иллюстрировал «Метаморфозы» Овидия и «Сказку о царевиче Хлоре», сочинённую Екатериной II для внука Александра. Как гравёр он первым в России работал в технике лависа. Львов – автор эскиза ордена Святого Владимира. В последний год своей жизни Николай Александрович возглавил экспедицию по обследованию минеральных вод Кавказа и Крыма, где вёл экономические исследования, археологические изыскания и составил проекты водных лечебниц.

Будучи человеком деятельным, представителем передовых научных взглядов, Львов имел много недоброжелателей, завистников. Об этом писал Ф. П. Львов: – Всегда и во всех почти краях при открытии новых польз общественных страдали виновники оных, озлобляя зависть, были гонимы». Подобной участи не избежал и Львов. Землебитное училище закрыли, уголь, доставленный в Петербург, не был принят. Оборота капитала не было, росли долги.

Другой ход солнечный проверил,
Измерил самый океан;
Нашел полночну стрелку,
А что же вышло на поверку.
– продырявленный карман,-

писал он А. А. Мусину-Пушкину.

Исследователям литературного творчества Львова удалось в наши дни собрать его басни, стихи, эпиграммы, пьесы, пере­воды и издать «Избранные сочинения». Ещё у Николая Александровича была мечта – составить словарь русских художников, чтобы «поставить их лицы в кивот памяти».

Не успел…

Он умер в Москве. Мария Алексеевна была при нём. Когда-то он писал:

Влюбился,
Женился

Он любил жизнь, любил жену и детей, любил Россию, много ездил по ней и украшал ее своими творениями. В последний путь Россия провожала его рождественскими морозами. Прах его привезли в Никольское-Черенчицы. В усыпальнице у алтаря положили бронзовую плиту: «При вратах храма сего почиет прах соорудившего оный Николая Львова, родившегося 1751 скончавшегося 1803 года декабря 22 на 52 году от рождения».

­ме к A. M. Бакунину в 1806 году благодарила его за хлопоты в Консистории по отмежеванию церковной земли, распоряди­лась выделить дом для сторожки, «чтобы поп всем доволен был… Боже мой, когда моё желание исполнится, чтоб была в Николь­ском служба». Храм освятили в августе того же года. Мария Алексеевна умерла год спустя, в 1807 году, ей тоже было 52 года. Как будто судьба отмерила им эти равные сроки земного бытия. Прах её положили рядом с тем, кого она любила больше всех на свете.

После смерти родителей опекуном дочерей Львовых стал Г. Р. Державин, который женился (вторым браком) на Дарье Алексеевне Дьяковой – сестре Марии Алексеевны. В 1810 году Державин приехал поклониться могилам друзей, написал: «Да вьётся плющ, и мир здесь высится зелёный, хор свищет соловьев, смеётся пёстрый луг».

«поругано и изображено». Львовых в мавзолее нет.

Судьба новоторжских усадеб горька, они разделили участь многих русских усадеб. Но пока живы необычайно одухо­творённые, на редкость поэтичные архитектурные творения Львова, они не только украшают нашу землю, обогащают нашу жизнь, они являются духовным достоянием России.

Архитектурное наследие Н. А. Львова в Новоторжском крае – это лишь часть многогранного творчества этого удиви­тельного человека, чей гений осветил основные направления развития русской культуры второй половины XVIII века.